Zipreko Salamina
… eta Salamina hura zeinaren ama-hiria orain
deitore hauen kausa baita.
Persiarrak
Batzuetan eguerdiko eguzkia, batzuetan euri-izpi eskutadak
eta hondartza antzinako treska puskaz betea.
Kaskarrak zutabeak; San Epifanio bakarrik
urrezko Inperioaren ahalmena —ilun, hondoratua— erakusten.
Gorputz gazteak hemendik igaro ziren, maiteminduta;
bularrak taupaka, oskol arrosak eta oinak
beldurrik gabe uretan korrika
eta besoak zabalik desirarekin elkartzeko.
Jauna ur zabaletatik,
igarobide honen gainean.
Orduan entzun nituen oinkadak harri-koskorretan.
Ez nuen aurpegirik ikusi; ni jiratzerako alde egin zuten.
Halere ahotsak, idiaren oinatza bezain astun,
han jarraitu zuen zeruaren zainetan itsasoaren oldarrean
hartxintxar artean, behin eta berriz:
“Lurrak ez dauka heldulekurik
sorbaldan hartu eta alde egiteko
ezin dute ezta ere, egarri egonagatik,
itsasoa gozatu baso-ur baten erdiarekin.
Eta gorputz horiek,
ezagutzen ez duten buztinez egindakoek,
arimak dituzte.
Tresnak biltzen dituzte aldatzeko,
baina ez dute lortuko: desegin besterik ez dituzte egingo
baldin eta arimak desegin badaitezke.
Garia ez da berandutzen ernetzeko
ez du denbora asko behar
samintasunaren legamiak hazteko,
ez du denbora asko behar
gaizkiak burua altxatzeko
eta husten den gogo gaixoak
ez du denbora asko behar
eromenez betetzeko,
bada irla bat…”.
Beste gerrako lagunok,
hondartza eremu lainotsu honetan
zuongan pentsatzen dut eguna igaro ahala —
borrokan hil ziren haiek eta urte batzuk geroago gatazkan hil ziren haiek
egunsentia heriotzaren antzigarrean ikusi
edo, bakardade basatian izarpean,
erabateko zoritxarraren begi more ikaragarriak
euren gainean sentitu zituzten haiek;
eta baita otoitz egin zuten haiek ere
altzairu kiskalgarriak itsasontziak zerratu zituenean:
“Jauna, lagundu gogoratzen
sarraski hau nola gertatu zen:
harrapakeria iruzurra norberekeria,
maitasunaren idortzea;
Jauna, lagundu horiek erauzten…”.
— Orain, harri-koskor hauetan, hobe da ahaztea;
mintzatzeak ez du balio;
nork alda dezake boteretsuen aldartea?
Nork lor dezake berari entzunaraztea?
Bakoitzak bereiz amesten du eta ez du besteen amesgaiztoa entzuten.
— Bai; baina mezulariak korrika egiten du
eta, bere bidea luzea izanagatik, eramango die
Helespontoa kateatzen saiatu ziren haiei
Salaminako albiste beldurgarria.
Jaunaren ahotsa uretan.
Bada irla bat.
Salamina - Zipre, 53ko azaroa
Μνημη, Β’ - Εφεσοσ
Μιλούσε καθισμένος σ’ ένα μάρμαρο / πού έμοιαζε άπομεινάρι αρχαίου πυλώνα" / άπέραντος δεξιά κι άδειος ό κάμπος / ζερβά κατέβαιναν άπ’ το βουνό τ’ άπόσκια: / «Είναι παντού το ποίημα. Ή φωνή σου / καμιά φορά προβαίνει στο πλευρό του / σάν το δελφίνι πού γιά λίγο συντροφεύει / μαλαματένιο τρεχαντήρι μές στον ήλιο / καί πάλι χάνεται. Είναι παντού τό ποίημα / σάν τά φτερά του άγέρα μές στον άγέρα / πού άγγιξαν τά φτερά τοΰ γλάρου μιά στιγμή. / ’Ίδιο καί διάφορο άπό τή ζωή μας, πώς άλλάζει / τό πρόσωπο καί ωστόσο μένει τό ίδιο / γυναίκας πού γυμνώθηκε. Τό ξέρει / οποίος άγάπησε' στο φως των άλλων / 6 κόσμος φθείρεται- μά έσύ θυμήσου / "Αδης καί Διόνυσος είναι τό ίδιο». / Είπε, καί πήρε τό μεγάλο δρόμο / πού πάει στ’ άλλοτινό λιμάνι, χωνεμένο τώρα / πέρα στά βοΰρλα. Τό λυκόφως / θά ’λεγες γιά τό θάνατο ένός ζώου, / τόσο γυμνό. / Θυμαμαι άκόμη" / ταξίδευε σ’ άκρες ιωνικές, σ’ άδεια κοχύλια θεάτρων / δπου μονάχα ή σαύρα σέρνεται στή στεγνή πέτρα, / κι έγώ τον ρώτησα: «Κάποτε θά ξαναγεμίσουν;» / Καί μ’ άποκρίθηκε: «Μπορεί, τήν ώρα του θανάτου». / Κι έτρεξε στήν ορχήστρα ούρλιάζοντας: / «Αφήστε με ν’ ακούσω τον αδερφό μου!» / Κι ήταν σκληρή ή σιγή τριγύρω μας / κι άχάραχτη στο γυαλί του γαλάζιου.